Я в МОСКВУ еду!

Родители собрались в отпуск. Они едут к папиному брату и к маминой тете. Это очень удачная поездка, потому, что они живут в одном городе. Город называется Полтава. Этот город от нас очень далеко, сначала надо ехать три дня на поезде в Москву, а потом еще от Москвы целую ночь до Полтавы. Нас с собой не берут. Брат остался на осень по математике. А я хоть и хорошо учусь, и уже перешла в четвертый класс, но меня все равно не берут, денег не хватает! Когда этих денег будет хватать?

 Зоя, Лилькина соседка, правда, она уже в пятый класс перешла, каждое лето ездит в Гурьев, там её тетя живет. Лилька, хоть и не каждое лето, только иногда, но все же ездит во Фрунзе. А у них там тетя, вообще, на конфетной фабрике работает. Сонька, которая живет напротив Зои, ездила в Ангрен. Папа сказал, что это очень маленький городок, и там ничего интересного нет. Маленький – не маленький, а он аж за Ташкентом, и туда тоже долго ехать.

 А Светка Лузанова, между прочим, ездила в Киев, а это аж столица Украины и там интересного – завались! А я только с бабушкой в ссылку, в Ванновку. У теть Марины хорошо, но я уже там сто раз была. А Лилькина мама еще ездила в город Нальчик, название, конечно, смешное, Нальчик-пальчик, но она оттуда привезла себе черные с белыми полосками впереди, лакированные шлепанцы на сплошной подошве. А мы с Ванновки только сухофрукты привозим. У нас их уже столько, что их даже шашель ест, потому что мы не успеваем.

 Завтра к нам приходит дед. Папа сказал, что я буду жить у него, пока они ездят в отпуск. Потому что одной бабушке троих слишком много. Галька еще маленькая, Илья будет в школу ходить, а за мной, сказала бабушка: «Глаз да глаз нужен».

 Жить у деда я не хочу. У него бабка вредная. Она нам не родная. Наша настоящая бабушка, папина мама, умерла давно. А дед «сто раз» женился, так моя бабушка сказала. Наш дед с норовом, так тоже бабушка сказала, и с ним никто не уживается. А как же я буду целый месяц уживаться с ним да еще с его вредной бабой Настей? В прошлый раз, когда нас папа с братом оставил ночевать у деда, потому что у нас дома резали свинью, я попросила у бабы Насти купить мне свежую булочку за три копейки. У них прямо напротив дома хлебный комбинат и в ларьке продают мягкие-премягкие булочки. А она сказала:

 – Утром вам дед уже покупал булочки, теперь пусть ваша бабушка вам покупает.

 Чтобы убедить деда забрать меня к себе мама с папой наперебой стали рассказывать такое, как будто это я специально делала. Мама вспомнила, как я в траншее спряталась, это когда нам воду проводили, а она по всей слободке бегала меня искала.

 – Когда это было! И почему всегда только дети виноваты? Как будто взрослые виноватыми не бывают? Взяли бы меня с собой на базар, и я бы тогда никуда не пряталась. А то, как Илюшечке так на базар можно, а мне нет. Он будет мороженое кушать! А я? Ну, если я не нужна, чё ж меня тогда искали? А когда нашли, вместо того, чтобы обрадоваться, мама сказала: «Вот пока твоего отца дома нет, я тебе сейчас таких чертей задам»!

А какая-то тетенька, которая мимо проходила, сказала маме: «Конечно, чужих детей не жалко, можно и набить бедного ребенка»! Мама заулыбалась, прижала меня к себе и говорит, что я очень даже её, и такая же вредная. Только мама, оказывается, на деревьях пряталась, потому что тогда еще траншей не копали и воду не проводили. Тогда колодцы у всех были.

 А папа рассказал, как он однажды пришел домой, меня проверить. А дом открытый, а меня дома нет.

 – А как же я дома буду, если пришла наша учительница посмотреть, как мы живем. Посмотрела, а потом еще захотела посмотреть, как Мишка Кривяк живет, и сказала, чтобы я ей показала, где он живет. Я и не собиралась далеко уходить, только до угла. А чё дом-то закрывать, когда я вот она, рядом. Я же думала, что Валентина Петровна понимает. Она же учительница. Я ей сказала, что надо идти прямо и никуда не сворачивать, в самом конце улицы будет дом с ярко-синими воротами, это и есть Мишкин дом, просто я номер не знала. А она сказала, что она торопится и блуждать по нашим закоулкам ей некогда. А чё блуждать-то, иди себе прямо и иди. Конечно же, в конец улицы идти дальше, чем до нашего угла. И потом, когда это было?

В первом классе!

 Мама еще вспомнила, как я возле школы в траншею свалилась.

Я и не хотела туда сваливаться. Просто тем, кто копал, надо настоящий мостик делать, а не две дощечки через траншею класть. В школу же много детей ходит. Мальчишки в очереди не хотели стоять и перепрыгивали, некоторые девчонки тоже перепрыгивали. И я хотела попробовать. Я знала, что не перепрыгну. Ну, а вдруг! Пока не попробуешь, не узнаешь. Вот я и осталась после школы, когда все ушли, я и попробовала. Зато потом я поняла, что надо делать не так как все, а как сама чувствуешь.

 А бабушка рассказала, как она меня на базаре потеряла. Правильно, это же не я её потеряла, а она меня. Чё ж вы плохо за ребенком смотрите?

 Потом мне обидно стало, как будто только я виновата, я ушла в бабушкин дом и легла на её кровать, укрылась с головой и стала думать, как я буду с дедом уживаться. Потом все пришли чай пить.

 Дед пил-пил чай, и говорит:

 – Нет, Васька, с этим «луженым горлом», так дед называл меня за то, что я громко разговариваю, я не останусь.

 Папа обиделся.

 – Папа, в кои веки мы собрались в отпуск, а ты помочь не хочешь. Маме, действительно, тяжело будет с тремя.

 Бабушка, как такое услышала, чуть от радости не подпрыгнула, папа её так никогда не называл. Бабушка уже была согласна с тремя остаться, но мама ей на ногу под столом наступила, я из-под одеяла видела.

 – Нет, Васька, не останусь я с ней. Она же вредная, вся в тебя.

Тут папа обиделся еще больше.

 – Интересно, – сказал он, – а я в кого? Тебе вот тоже триста раз говорили, не покупай эту кислятину, как будто в магазине других конфет нету. Не приноси нам больше этот «Снежок», сам его ешь, если они тебе так нравятся.

 Тут, похоже, деду стало стыдно, и он сказал:

 – Васька, я тебе денег дам, только заберите её с собой. За месяц, я с ней с ума сойду!

 – Вася, сынок, и я тебе дам денег, правда, возьми её с собой. Не услежу, вдруг она на речку пойдет.

 – Нет, ну если так, тогда, конечно, возьмем. Мам, а откуда у тебя деньги?

 – Вась, это я на смерть копила.

 Папа засмеялся и сказал:

 – Не переживай, помрешь – похороним.

 Бабушка не обиделась.

 А ко мне пришла Лилька. Я пулей вылетела из-под одеяла и как закричу:

 – Лилька, я в Москву еду! Закричала я, конечно же, от радости, но еще на всякий случай, чтобы не передумали!