Чайные розы от бабы Нюры

Сейчас я живу в Израиле.

А мое детство, отрочество и юность прошли в Казахстане, в южном городе Чимкенте, зеленом, но немного пыльном. По нашим не асфальтированным ухабистым улицам автобусы не проезжали, грузовики тем более, а о своих машинах никто и не мечтал! Так что экология в нашем районе была в полном порядке. А пыль? Ну, так при игре в «войну» пыль была как раз самым необходимым средством для «взрывпакетов».

 После нескольких точных попаданий в цель все «раненые» и даже «убитые» бежали на речку.

 Сбегаешь с горки вниз, и прохладные воды Качкар-Аты спасают тебя от пыли, от зноя и от бабушкиной взбучки.

 «Героические битвы» девчачьих команд против мальчишек, конечно же, за справедливость, сменялись вполне мирными занятиями. Расстелив на зацементированной дорожке между домом и прямоугольной клумбой, кусок старого ватного одеяла, великодушно отданного бабушкой мне в игрушки, я раскладывала лоскутки и вместе с моей подружкой Лилькой шила «одежки» для пупсика. А иногда, лежа на том же зеленом одеяле, без последствий ела только что испеченные бабушкой мои любимые калачики, посыпанные сахаром, и рассматривала клумбу снизу. Меня всегда интересовало: а что внутри? Ещё больший интерес у меня вызывало необъяснимое чудо природы: почему все зеленое, а цветы разноцветные. Как краска попадает в цветок, и вообще, откуда она берется? «Наверное, – думала я, – внутри есть специальная трубочка». Улучив момент, я тайно срывала цветок, а для верности еще и бутон. Но, увы, никакой трубочки с краской внутри не, все внутренности тоже были зелеными. И еще, меня мучил вопрос: почему цветы раскрываются ночью? Вечером – зеленый бутон, а утром уже цветной цветок!

 Мне нравились любые цветы, но розы особенно!

 Чайные розы! Необыкновенной красоты, да еще с таким таинственным названием! Потому что между чаем и чайной розой, на мой взгляд, ну ничего общего!

 Чайные розы! Да еще целых два куста! И почему они росли в соседнем палисаднике бабы Нюры?

 Возле нашего дома росли четыре акации. В их тени останавливалась машина с молоком, с керосином, под ними можно было играть даже днем. Пользы от них конечно больше, чем от роз. Но тень тенью, а красота это ж совсем другое дело! Когда цвели розы, мы с Лилькой каждый день прогуливались мимо бабы Нюриного палисадника, с завистью поглядывая на роскошные розы и икоса на задернутые узорчатые занавески на окнах. Но стоило нам только подойти поближе к забору, как мы тут же забывали про бдительность соседки и, очарованные красотой, рассматривали розы в просвет между штакетинами забора и изо всех сил мечтали поиграть в этом палисаднике, ну, или сорвать … хотя бы одну розочку и любоваться ею дома.

 Еще, нам хотелось быть взрослыми и важными, такими, как тетеньки в телевизоре, и очень хотелось, чтобы нам тоже дарили цветы. А для этого, мы понимали, нам надо уметь играть на пианино или петь. Но мы, к сожалению, ни того, ни другого делать не умели. И потом, мы думали, что для этого надо быть какими-то особенными, а мы вроде обыкновенные. А тут еще моя мама сказала, что надо иметь талант. Переспрашивать, что такое талант, мы с Лилькой из гордости не стали, потому что ничего такого в себе не чувствовали.

 Руки, ноги, голова и всё остальное у нас, такое же, как у всех. И как узнать, есть он у тебя, этот талант, или нет? Может, все-таки спросить у мамы?

 Но вот когда Нинка-спекулянтка, так её называли все взрослые в нашей округе, потому что она по дешевке продавала какую-то мату и незашитые впереди мужские носки, купила пианино для своей вредной Наташки, а та, задрав голову, гордо сказала, что теперь она будет пианисткой. Ну, знаете, если такая вредина станет пианисткой, то нам-то это уж точно раз плюнуть! И мы с Лилькой, даже не сговариваясь, решили, что мы тоже можем стать пианистками. Нужно только уговорить родителей купить пианино, а оно дорого стоит. Но ведь можно и одно на двоих, живем-то мы рядом. Только вот мы никак не могли решить, у кого в доме оно будет стоять. Пианино красивое! Всем хочется, чтобы оно у него в доме стояло.

 Но, увы! У меня не оказалось музыкального слуха, а Лильке с братом на двоих купили баян. Мне долго объясняли, что такое музыкальный слух, но я стояла на своем.

 «Как это у меня нет музыкального слуха? Музыку же я слышу и очень даже хорошо, даже если радио сделать совсем тихо-тихо. Бабушка не слышит, а я слышу. Я слышу, даже если выйду за дверь». Но пианино мне все равно не купили.

 «Ну, ладно», – не сильно расстроилась я, – « ну не буду пианисткой, буду певицей», тем более что для этого и пианино покупать не надо. Встань себе возле этого пианино сложи руки перед грудью и пой сколько хочешь. Подумаешь, нет пианино, я могу постоять и возле радиоприемника, тем более что он у нас есть. И петь я могла долго. Я пробовала. Вот только, что петь?

 Соседка баба Нюра тоже умела петь, но «Шумел камыш, деревья гнулись, а ночка темная была …» мне не нравилось, да и слов я дальше не знала, потому что баба Нюра дальше и никогда не пела. Недолго думая, я решила, что буду петь не как баба Нюра, а как Робертино Лоретти, пластинку которого папа купил на прошлой неделе. Вот только слова надо выучить. Помыв под колонкой ноги, я затребовала у бабушки платье, не петь же, в самом деле, в одних трусах. Поставив маленькую пластинку, я приготовилась слушать и запоминать. И опять неудача! Что пел Робертино Лоретти понять невозможно, ни одного знакомого слова! Я сильно огорчилась и даже заплакала: «Ну почему я ничего не могу?» Как всегда, меня успокоила бабушка: «И что тебе тягаться с этим Лабертино, иди лучше арбуз кушай, кто знает, какой он человек».

 Какой человек Робертино Лоретти, я тогда не знала, но песни он пел хорошие, я это чувствовала. Вот только слова были непонятные. А непонятные слова трудно запомнить, хотя слова «Санта Лючия» и «Джамайка» я запомнила с первого раза.

 Пришлось менять пластинку. Вместе с Владимиром Макаровым, встав перед пустым диваном в мамином платье и по всем правилам сложив руки, «Последнюю электричку» я «исполняла» часто. По большому счету, кем мне быть, мне было не так важно, главное, чтобы меня по телевизору показали, и вот тогда баба Нюра поймет, кому она пожалела срезать розочку, наверное, ей даже стыдно будет, – думала я.

 И все же, несмотря на то, что, по понятной причине, мне не суждено было стать ни пианисткой, ни певицей, своего часа я все-таки дождалась. Нет, по телевизору меня тоже не показали. Хотя со «сцены» детского парка «Последнюю электричку», я все же спела и даже приз получила. Правда, когда его мне вручали, сказали, что это за смелость. А я ничего и не боялась!

 Мой час настал, когда я пошла в первый класс. Баба Нюра сама срезала мне аж целых три чайных розы, так еще и завернула их в новенькую слюду! Много позже прозрачная слюда будет называться целлофаном, но тогда это была хрустящая слюда.

 Лилька, Баймуратка и даже вредная Наташка – все они оказались младше меня на целый год, поэтому я одна в новенькой форме, с белым бантом на голове, гордо шла в школу с тремя розами от бабы Нюры.